— А не назначат нас крайними в случае чего? Паны дерутся, а у холопов чубы трещат!

— Крайними тех назначат, кто операцию планировал, а мы люди маленькие, просто приказ выполняем, — с усмешкой уверил его Унтер. — Нас сразу к стенке поставят, и вся недолга.

— Утешил! — пробурчал Иван Кол.

— Не боись, прорвёмся! Как говорится: либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

— В чужой тыл не забросили, как в прошлый раз, и то хлеб, — поддержал старшину Глеб Клич. — А заряды заложить — пара пустяков.

Судить да рядить мы не стали, быстро собрались и сходили за ящиками с оружием, боеприпасами и снаряжением. Каждому досталось по армейскому револьверу с прибором бесшумной стрельбы, а вот вместо автоматов нам выдали пять ППС с отомкнутыми до времени насадками глушителей. Оно и понятно: и по вентиляционному колодцу спускаться сподручней, и магазин вместительней, а нужды в более мощном патроне возникнуть не должно.

Ну — это если всё пройдёт по плану…

Проконтролировав распределение боекомплекта, я взялся раздавать аптечки, куда помимо обычных препаратов включили по две дозы универсального антидота и по пять шприцев, заранее заправленных блокиратором сверхспособностей. Плюс столько же выделили с мощнейшим транквилизатором. Всей нашей химией можно было роту слонов усыпить.

— Если кто потеряет… — начал было я, но не сумел придумать подходящего наказания и махнул рукой. — Ну вы поняли!

Мы проверили противогазы и ранцы с опечатанными литровыми баллонами, не имевшими привычных вентилей — газ из них выпускался посредством срабатывания маломощного пиропатрона. Несколько раз мы пробовали задействовать их вместо учебных дымовых шашек, и хлопки оказались далеко не столь громкими, как я того опасался.

— Пора! — объявил заглянувший к нам Георгий Иванович, который тоже переоделся в прыжковый комбинезон.

Мы подхватили ранцы и оружие, перебрались к люку для десантирования и уже там навьючили на себя снаряжение, подтянули ремни, попрыгали на пробу.

Внизу — столица. Раньше сетовал, что не получается полюбоваться на дворцы и церкви с высоты птичьего полёта, и вот — всё как на ладони. Реки, каналы, набережные, площади. И — Якорка! Не строго под нами, чуть в стороне. Дирижабль явно сместился с учётом направления и скорости ветра.

По моим прикидкам мы сейчас находились на километровой высоте, и хоть предстоял далеко не первый прыжок без парашюта, никакая уверенность в собственных силах не могла прогнать возникший в груди при взгляде вниз холодок.

Страшно? А как же!

— Алик! — окликнул я Балагана. — Как в кольцо выстроимся, закрывай глаза и не дёргайся.

— Да помню я! — отозвался тот. — Помню!

— Время! — поторопил нас Городец.

Я кивнул, ухватился за петлю Унтера, скомандовал:

— Пошли! — и шагнул в пустоту.

За мной — остальные. И — летим!

Сгустившийся воздух начал мотать и трепать, но мы быстро выровнялись, напор ослаб. Контролировать Глеба не возникло нужды, он активировал искривляющую лучи конструкцию ещё в гондоле дирижабля, а тут просто влил в ту дополнительную энергию и принялся оптимизировать и сводить к минимуму производимые ею искажения. Остальные тоже не подкачали и слаженно задействовали маскировочную технику в одной из наиболее сложных её вариаций, способной обмануть даже полноценную сигнальную структуру.

Я скрыл свой потенциал, до предела усилил щиты и начал, воздействуя на ускорение свободного падения, регулировать скорость нашей пятёрки и приводить её к определённому опытным путём оптимуму, при котором мог одномоментно обнулить всю кинетическую энергию, не опасаясь привлечь внимание охраны слишком резким выбросом помех. Ещё я немного подруливал, дабы не промахнуться мимо крыши комиссариата, но по мере снижения уменьшал интенсивность обоих воздействий, благо за полсотни прыжков успел на этом собаку съесть. Знаю, что делаю. Не ошибусь.

Но это я. А вот если дёрнется Алик или не совладает со светомаскировкой Глеб…

Зараза! В небе-то ни облачка! А ну как аналитики напортачат? А ну как выдохнутся и силёнок не хватит прятать дирижабль?

Впрочем — не важно. Крыши домов всё ближе, ближе и ближе! Теперь всё зависит только от нас!

Кинетическую энергию я погасил чище чистого. Учёл даже изменение положения наших тел, мы будто не с километровой высоты сиганули, а шагнули с одной ступеньки на следующую. Шагнули — и сразу пригнулись, замерли на месте.

Глеб перестал прикрывать нас, и хоть здание РКВД доминировало над окрестными домами, всё же оставался риск, что нас заметят с верхних этажей соседних зданий, если не проявим должной осторожности.

Я махнул рукой и первым побежал, пригибаясь, к центральному вентиляционному колодцу. Остальные последовали за мной.

— Унтер, Алик! Дуйте дальше! — скомандовал я. — Глеб, готовься!

Взломать крышку вентиляционного колодца не составило никакого труда. Тот оказался узким, но Глеб богатырским сложением и не отличался — не застрянет. Он нагрузился баллонами с газом и начал спускаться вниз. Мы стравливали верёвку и делали остановки, ориентируясь на рывки страховочного шнура, а только закончили и вытянули парня обратно, как прибежал Унтер.

— Порядок! — отчитался он.

— Ваня, остаёшься здесь! — озвучил я приказ, будто в этом после десятков репетиций была хоть какая-то нужда, и уже втроём мы бросились к нашей основной цели.

Быстрее! Быстрее! Быстрее!

Разблокировать вентиляцию получилось в два счёта, я устроил баллоны с газом в переброшенном со спины на грудь ранце, скинул верёвку и страховочный шнур, глянул в тёмный зев уходящего вниз колодца.

Ну, поехали!

Внутри оказалось до невозможности тесно и неудобно, с закладкой первого баллона я провозился куда дольше отведённого на это времени, а уж с подсоединением к пиропатрону проводов и вовсе едва совладал. Дальше вроде бы набил руку, но легче не стало, свет окончательно померк и приходилось действовать чуть ли не на ощупь.

И всё же — справился. Вспотел, упрел, но распределил баллоны по воздуховодам и спустился в самый низ к забранному решёткой воздухозаборнику. Для оператора — не преграда, главное не переборщить с приложением сил.

Слегка ослабив щиты, я обратился к ясновидению, но близких искажений энергетического фона не уловил, тогда извернулся, ухватился за широкие наклонные железные полосы, сформировал тончайшую плоскость давления и надавил, вспоров металл будто острейшим резцом. Помех при этом почти что не произвёл, поскольку дозировал расход энергии вплоть до тысячных долей сверхджоуля.

Не позволив решётке вывалиться, я втянул её в вентиляционный колодец и устроил на полу, а сам выбрался в небольшую тёмную комнатушку, сплошь заставленную какими-то ящиками и коробами. Там заранее присоединил к проводам подрывную машинку, но ни генерировать электрический заряд, ни дёргать страховочный шнур не стал, вместо этого перебрался к двери и прислушался. Тишина. Фоновые искажения на нуле.

Порядок.

От этой мысли меня передёрнуло, только ничего переигрывать я не стал. Восстановил в памяти поэтажный план, лёгким усилием вскрыл замок и выскользнул в коридор.

Там — никого.

Случайный человек запросто мог в этом лабиринте заплутать, но я выстроил в голове маршрут и сорвался с места. Замедлял бег только у развилок — там ступал за угол с заранее вскинутым револьвером. Поворот, ещё один, и вот уже я выскочил к массивной железной двери. Согласно поэтажному плану, за ней располагалось служебное помещение, где дежурили двое сотрудников комиссариата, ни один из которых оператором не был. У охранника имелся табельный ТТ, клерку оружия не полагалось вовсе. Ещё кто-то мог работать с секретными документами в соседнем помещении, а вот наружная дверь должна быть заперта — просто так внутрь не попасть.

Я легко мог решить дело парой выстрелов, но эта парочка исполнителей точно ни в чём предосудительном не замешана, а значит — нельзя. Буквально физически ощущая бег времени, я вернул револьвер в кобуру, сделал несколько глубоких вдохов, распахнул дверь и метнулся через порог.